Про скрипочку
Смеркалось. Полина после длинного трудового дня втыкала в телевизор, где два долговязых парня выдававли что-то веселенькое на видавших виды скрипках. Я судорожно убиралась в комнате.
- Полин, нравится тебе, как скрипка звучит?- спрашиваю.
- Нет.
Досада. А говорят еще у детей чувство прекрасного развито.
И тут, видимо, после долгих раздумий человек изрекает: "Когда вырасту, тоже буду играть на скрипке!".
По моему материнскому сердцу растекся вязкий бальзам из гордости и тщеславия. Такое чувство, которое испытывает каждая мать, но тщательно старается его скрыть, будучи "объективной, незацикленной на детских достижениях бабой".
-Конечно будешь,- заблеяла я, пытаясь незанятой левой рукой загуглить ближайшие школы Судзуки.
-Какая скрипка?! - подал голос из кухни Владик,- у меня и так башка взрывается.
- Ты с ума сошел?! - зашипела я в лучших традициях "уравновешенных и незацикленных баб", прикрывая за собой дверь. - Ребёнок тянется к прекрасному. Такие вещи нужно поощрять.
Влад вопросительно с немым укором воззрился на меня.
Да. Когда-то давно, когда Поли еще не было в проекте, два умудренных музыкальным опытом человека, размахивая руками, уверенно вещали: "Я никогда, да, никогда, не отдам своего ребенка в музыкальную школу. Пусть у него будет счастливое детство!". На этой почве мы и сошлись с мужем, если так-то по честному.
Дело в том, что мы оба от звонка до звонка отмотали по восемь лет в музыкалках. Влад дербанил домру, я пианино.
Больше всех в нашей семье о музыкальной школе мечтала моя бабушка. Поэтому по законам жанра туда ровным строем отправились моя мама, а затем я.
"Это же так прекрасно, когда женщина умеет играть на фортепиано!, - восклицала ба, - я так мечтала всегда, а в послевоенные годы не получилось!". Я хмурилась, шмыгала носом, водила замутненным взором по клавишам. "Бабуль, вот у тебя не получилось, поэтому ты и мечтала." Обиженно вытерев сопли, я продолжала пилить по непослушным клавишами этюд.
Если кто-то вам скажет, что дети талантливы во всем, просто нужен хороший педагог, не верьте! У меня были лучшие педагоги в музыкальной школе. Я часто слышу или читаю в книгах о том, как детей били по рукам, или даже хлопали по ним крышкой инструмента. Моя Светлана Александровна нежно гулила: "Вот сожми ручку в кулачок, а теперь расправь пальцы. Видишь милые ямочки?, - тут она по-матерински сияла,- они и правда очаровательные, но при игре их быть не должно. Должны косточки торчать. Вооот так. И она ставила мою руку на клавиши. - А теперь еще раз, но ручку правильно держи". Так было во всём, ласково, терпеливо она исправляла ошибки, утешала, заправляла мою непослушную блузку обратно в штаны. Но даже не смотря на нашу взаимную любовь, сонаты, прелюдии и фуги с тяжким скрипом выходили из под моих неумелых пальцев с ямочками.
И только сольфеджио вызывало во мне еще больший ужас, чем специальность. Квартсептаккор и квинтсептаккорд параллизовали часть моего мозга тогда раз и на всегда. Я даже не помню, что вызывало во мне такой дикий ступор. Помню только, как на удивление Татьяны Арсентьевны и на дикую радость группы я тихонько подьедала мел, горкой лежавший у доски.
Но были и белые полосы на моем пути к музыкальному олимпу. Хор! Вот что наполняло меня трепетом и бескрайним счастьем. Вокала выдающегося у меня не было, но слух был хороший. Я никогда не готовилась к занятиям, но к своему же удивлению запоминала партии всех голосов, услышав произведение пару раз. Татьяна Анатольевна была в восторге. "Машенька всегда так хорошо подготовлена!" Одногруппники скрипели зубами. Я надувалась от гордости. Да так, что однажды пуговица отлетела от застежки на юбке, и хормейстеру пришлось лично ее обратно пришивать, чтоб я не стояла понуро в созборенных на коленях колготках.
Если честно, хор нашей школы был одним из лучших в городе и даже области. Татьяна Анатольевна умела собрать шестьдесят пар глаз на себе и приковать наше внимание на все два часа репетиции. Вы только представьте. Шестьдесят детей! Не ерзали, не переговаривались и даже не шептались. На 120 минут мы становились одним единым. Одной душой. Мы с неприсущей детям ловкостью сплетали голоса и выпускали их высоко под невидимый глазу купол. Мурашки бежали по коже, ладони потели от усердия, челки махрились, шнурки развязывались. Но никто не обращал внимания. Я не знаю, как можно из детской неопытной души вытащить столько эмоций, но у нее получалось!!! Мы были голосом.
После окончания произведения на несколько секунд в небольшом хоровом классе зависало эхо. Мы напряженно слушали. Татьяна Анатольевна с улыбкой кивала и опускала руки, которыми только что творила невозможное.
Еще я обожала музыкальную литературу. Преподаватель, ловко жестикулируя, могла рассказывать про "Князя Игоря" так, что со смеху помирала вся группа. Сейчас я думаю, что там могло нас так рассмешить? Но несмотря на гомон и смех в классе, я до сих пор помню большинство арий. Учитывая, что учебником я никогда не пользовалась, а только внимала рассказам учителя, ее педагогическое мастерство повергает меня в шок. Все-таки почти 15 лет прошло.
Из ностальгических воспоминаний меня вырвал мамин голос в трубке:
- Я иду смотреть скрипки на Ленинградскую..
-Мам, - замычала я, пытаясь напомнить, что ребёнку трех лет нет.
- Да что такого-то?! Я просто посмотрю!
Да-да, кажется и моего ребенка "счастливое детство" обойдет стороной. Ну тут главное пуговицу к юбке покрепче пришивать. И мел... Вообще, почему дети едят мел?..